Бертольд Брехт, «Допрос Лукулла»

Искусство вообще и театр в частности нередко воспринимаются, как нечто довольно сильно оторванное от реального мира и его проблем. Не зря уже столько столетий идет бесконечная дискуссия между сторонниками социально-направленного творчества и так называемого искусства ради искусства. На каждом из полюсов то и дело образуются радикалы, заостряющие позицию своего лагеря до предела и доводящие подход до предела. В ХХ веке из социально направленных авторов подобным непримиримым борцом стал драматург и театральный режиссер Бертольд Брехт.

Творчество Брехта невероятно обширно, и мы не сможем охватить его даже обзорно в рамках столь небольшой статьи. Не станем мы близко касаться и его наиболее известных произведений: «Трехгрошовой оперы», «Мамаши Кураж и ее детей» или «Карьеры Артуро Уи» — материалов о них предостаточно как в русскоязычном, так и в зарубежном Интернете. Здесь же мы сосредоточимся на малоизвестной пьесе, изначально созданной под формат радиоспектакля, и о которой не так уж много написано на русском языке – на пьесе «Допрос Лукулла».

Но прежде, чем перейти к разговору о «Допросе Лукулла», стоит хотя бы бегло окинуть взглядом личность Бертольда Брехта и его биографию.

Бертольд Брехт, сын бумажного фабриканта

Бертольд Брехт (при рождении Ойген Бертхольд Брехт) появился на свет в баварском городе Аугсбурге 10-го февраля 1898 года в семье бумажного фабриканта Бертхольда Фридриха Брехта. Там же он поначалу и обучался, где, по собственному признанию, учителя своими действиями вселяли ему «волю к свободе и независимости». Столкновения происходили и с консервативно настроенными родственниками (с ними он минимизировал контакт после выпуска из гимназии).

Впрочем, в 1914-м году, когда началась Первая мировая война, 16-летний парень подвергся шовинистской и милитаристской пропаганде, как и многие другие немцы (о чем нам в своих романах любезно сообщает Эрих Мария Ремарк). Но число жертв заставило юношу переосмыслить позиции. С этого момента он уже уверенно движется в антивоенном и демократическом направлении, хотя долгое время – без определенных политических взглядов. При этом он принимал даже некоторое участие в ноябрьской революции 1918-го года.

Революция, как известно, провалилась, и Германия времен Веймарской республики погрузилась в серьезный экономический и социальный кризис. В этих условиях увлекшийся театром Брехт пытался начать трудовую деятельность на театральном поприще, но первые его пьесы никак не хотели брать к постановке. В качестве режиссера ему также не удавалось закрепиться. В итоге в 1922-м году Бертольд Брехт даже оказался в больнице из-за физического истощения.

Но в середине 20-х всё-таки приходит успех. Пьесы «Барабаны в ночи» и «Ваал» начинают ставить в театрах. В это же время Брехт работает и над обработками других произведений (например, «Похождений бравого солдата Швейка»). В это же самое время Бертольд Брехт сближается с немецкими левыми, увлекается изучением «Капитала» Карла Маркса и приходит к коммунистическим убеждениям, которые сохранит до конца жизни.

Эти взгляды, разумеется, никак не могли способствовать его взаимоотношениям с меняющейся немецкой конъюнктурой. Чем больше влияния приобретали нацисты, тем труднее Брехту приходилось на Родине. В 1933-м году, после политической победы НСДАП, он покинул Германию и начался длительный период эмиграции – в родные края Бертольд Брехт вернется только в конце 40-х годов, уже на территорию ГДР.

Именно в эмиграции, будучи отрезанным от возможности активно участвовать в театральной жизни, Бертольд Брехт написал большинство главных работ. Его политические убеждения способствовали тому, что через драматургию он отражал события в Германии и мире, превращал их в жестокие притчи о противостоянии трудового народа с капитализмом и фашизмом.

Наиболее последовательное теоретическое обоснование позиции поддержки активного вмешательства искусства в жизнь общества наш герой сформулировал в статье «Пять трудностей пишущего правду».

Если перечислять положения тезисно, то список трудностей получится следующий:

Мужество, необходимое, чтобы писать правду
Ум, необходимый для познания правды
Умение превращать правду в боевое оружие
Способность правильно выбирать людей, которые смогут действенно использовать правду
Хитрость, необходимая, чтобы распространять правду

Отметим, что эти принципы не изменились со времен Бертольда Брехта, и любой художник, стремящийся сегодня так или иначе способствовать делу справедливости, мира и прогресса, чтобы успешно бороться за культурную гегемонию, вынужден будет руководствоваться положениями немецкого классика.

«Допрос Лукулла»

Бертольд Брехт пишет «Допрос Лукулла» за 7 дней, осенью 1939-го года, вскоре после начала Второй мировой войны – соответственно, всё содержание пьесы пронизано радикальным антивоенным настроением.

Действие начинается в Древнем Риме, где хоронят почившего полководца Луция Лициния Лукулла, соратника Суллы и покорителя понтийского царя Митридата. Уже здесь, по время траурной процессии мы видим, как Брехт четко прокладывает разницу в восприятии фигуры Лукулла между элитами и простонародьем. Вот, например, восклицания по поводу военных успехов Лукулла, раздающиеся то от купцов, то от простых женщин:

«ПЕРВЫЙ КУПЕЦ

Помпей перед ним щенок!

Рим без него бы погиб.

Какие победы!

ВТОРОЙ КУПЕЦ

Везло!

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА

Никакой шумихой

Не вернуть мне

Моего сына Реуса,

Погибшего в Азии.

ПЕРВЫЙ КУПЕЦ

А кое-кто

Благодаря ему

Сколотил себе состояньице.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА

Племянник мой тоже не вернулся домой»

Но когда труп Лукулла доносят до усыпальницы, декорации меняются, и уже сам полководец начинает действовать в качестве полноценного персонажа – он оказывается в царстве теней (т.е. в мире мёртвых). И ждут его там вовсе не почести героя, на которые он рассчитывал, а суровый суд, призванный определить, должен ли Лукулл отправиться страдать в Аид или упокоиться в Элизиуме (иначе говоря, на Елисейских полях).

Причем, Лукулл оказывается в очереди, дожидаясь разбирательства своего дела, вынужденный находиться вместе со всякими мертвыми плебеями. Его гордыня не рассеивается даже перед лицом призраков-присяжных. Но по несчастью, присяжные – это тени Учителя, Пекаря, Торговки рыбой, Крестьянина и Куртизанки. Когда Лукулл пытается призвать к себе в адвокаты Александра Македонского, он получает отказ на основании того, что в Элизиуме ничего неизвестно об этом человеке.

Таким образом, великий Лукулл оказывается не только перед судом истории, но и перед судом народа, кровью которого он покупал свои гигантские завоевания. Приведем еще один фрагмент диалога:

«ТОРГОВКА

Тут о золоте шел разговор.

Я тоже в Риме жила,

Но золота я никогда и следа не видала,

Так где же оно было,

Нельзя ли узнать?

ЛУКУЛЛ

Странный вопрос!

Разве мне и моим легионам

Нужно было идти в поход,

Чтобы рыбной торговке

Новый добыть ларёк?

ТОРГОВКА

Нам на рынок ты ничего не давал,

А вот с рынка себе ты брал кое-что –

Наших сынов»

Вся пьеса построена на подобных диалогах.

И то, что у Брехта были проблемы с этой пьесой даже в социалистических и коммунистических кругах, говорит о том, что он попал в самый нерв. Если вы возьмете «Допрос Лукулла» сегодня и прочитаете от начала до конца, можете быть уверены, увидите массу самых злободневных параллелей.

Бертольд Брехт показывает нам, что какими бы ни были амбиции завоевателей, как бы они не кричали о национальной гордости и как бы ни грезили собиранием земель, в конечном итоге они лишь грабят и своих, и чужих, а счет выставляется простым людям, которые ложатся костьми за чужие дворцы, пиры и любовниц. Но народный суд все равно настигает тиранов.